Тело: у каждого своё. Земное, смертное, нагое, верное в рассказах современных писателей - Елена Николаевна Посвятовская
“ …учитывая возраст …колебания половых гормонов. У многих женщин в этот период повышается либидо … толчок для вашего раскрепощения …”
Даже дочитывать не стала, свернула окно, со смешком покачала головой. Ах, толчок для раскрепощения! Какая приятная вариация нормы. Да пожалуйста. Хотите одарить напоследок – ни малейшего сопротивления. Полгода, год, пусть продлится.
Под весь этот гормональный бульдозер попал вполне конкретный мужчина Кистенёв.
Раньше Рита знакомилась на кафедре, в понятных гостях, в дальних поездках. А здесь той же крепкой волной её швырнуло в тиндер, и первый же мэтч сыграл. На фото он шёл по улице и прижимал телефон к уху. У него была потрясающая укладка и элегантное чёрное пальто. И сразу показалось, что это не последний всплеск и допустимый сбой системы, а любовь.
Любовь.
Кистенёв не очень быстро соображал, был жадноват и вообще жил в другом городе. Имел жену, но с гормонами было не договориться. Мой прекрасный – рассматривала его загорелые длинные виски, густую с проседью прядь надо лбом. В зуме под чёрной водолазкой двигалось подтянутое тело. Господи Иисусе, спаси или спасибо. Купила билет в его город.
– Меня здесь почему ещё знают. Я ведь тогда пятьдесят кусков им заслал. Серьёзно! Уважают, чё. От себя оторвал … Вот ты свои деньги просто так отдавала кому-нибудь? Много. Не к мужику незнакомому прилететь, а много, свои … детям больным там …
– Это я не тебя люблю, – ласкала взглядом всю его глупость. – Это у меня временное. Гормоны.
На ужин к биткам решила сварить гарнир, и даже прозрачно-белый парок над рисом уводил её мысли в стыдную сторону. “Реалистик” остался лежать на столике. И когда она время от времени взглядывала на него, по лицу её проходила тень, а рот приоткрывался. Где-то у соседей еле слышно звучал вальс, и она удивилась, потому что обычно включали певицу Славу.
Экран телефона вспыхнул сообщением. Рита дёрнулась, но старалась не смотреть в его сторону, тянула с ответом, чтобы продлить ощущение власти над Кистенёвым, над его телом. Вот сейчас она скажет ему так, а потом эдак, и всё … Мужик забьётся в конвульсиях, станет через километры простирать к ней руки, умоляя приехать. Пообещает оплатить гостиницу “Фрегат” в городе, где из водоёмов только канал, припахивающий гнилью.
Рита постучала ложкой о край кастрюли, прочитала сообщение. Кивнула и одним пальцем быстро набрала: “нет, сверху я! Подол зажму зубами, чтобы тебе было лучше видно!”
Протёрла плиту и захохотала.
Он не выдержал и позвонил. Сказал жене, что пошёл за сигаретами. И они нежно болтали, она просила её не смешить, чтобы не треснула на лице маска из зелёной глины.
Студия была маленькая, зато с настоящей ванной. Рита зажгла свечи. Ей казалось, что тело горит изнутри, понятно, что оно покраснело, распарилось от горячей воды, но кожа точно сияла, или так падал свет от свечей. Рита двигала лёгкое в воде тело под ритм вальса, в стороны, вперёд-назад, упираясь пятками в бортик, подбрасывала немного вверх, восхищённо и придирчиво обследовала каждый его квадратик. Ещё никогда она не чувствовала себя такой стройной и желанной. Ей нравилась даже проступившая на груди кость, невнятно напоминавшая о птицах, крыльях. Косточка “бери и помни”. Мама позавчера закричала, что у Риты торчат рёбра, а он всегда говорит – худая, злая в постели.
Вылезла из ванны, медленно вытиралась на коврике. Заусениц на правом указательном плохо срезан, надо подправить, в среду – повторные брови.
– Рита, – внезапно громко произнесла она, – он же идиот!
Снова смеялась. Да пофиг.
Поссорились уже в постели. Она, на случай видеозвонка в скользкой вискозе, почти дремала, отвечала невпопад. Он, видимо, выпил там, в долгожданной пятнице. Закусился на что-то, она не поняла. Подскочила и села в своей кровати-чердаке на его внезапное “мне с тобой почему-то не радостно, не весело”.
Сердце её колотилось. Не радостно, не весело.
Дрожащими пальцами сдвинула экран. Не радостно, не весело.
“Понимаешь, мы же далеко, и приходится только писать, писать, и, господи, как же надоело писать, и был бы ты здесь сейчас … Ведь не слышишь голоса, интонаций, через буквы не чувствуешь любви. Это издержки жанра, понимаешь. А был бы ты рядом, здесь в моём городе, в моей комнате, всё было бы иначе, ну понимаешь …”
Он выключил телефон.
В пять утра Рита, забираясь наверх в кровать, обернулась со ступеней. В студии было всё перевёрнуто. Рядом с коробкой из-под “реалистика” валялась коробка коллекционного виски. Початая бутылка с тёмно-золотистой жидкостью опасно светилась на краю стола. Рядом в бокале таял лёд. Подушки цветастой кучей были свалены на пол, на диване темнело свежезамытое пятно. Сохло. Вокруг письменного стола были разбросаны листы А4 и смятые комки бумаги. Но сверху в принтере – подтверждение брони авиабилетов и гостиницы “Фрегат”, а в раскрытом чемодане на ковре – две новые кофточки.
Рита обвела комнату воспалённым взглядом, усмехнулась, щёлкнула выключателем.
Она куталась в одеяло, всё никак не могла согреться, и уже собралась встать за ещё одним, самым последним виски, но сознание вдруг нежно затуманилось, оттолкнулось от наступившей субботы, от перевёрнутой комнаты, от нестерпимого желания, слёз и стенаний, от белых листов А4 с подтверждением их любви, приятно потащило в какой-то тёплый сумрак, и кто-то успокаивающе приговаривал над ней “временное, да пройдёт, конечно, пройдёт …”
***
Разбирая покупки, Марианна Сергеевна расстраивалась, что обсуждала Риту за её спиной. Да ещё с Петровой. Тут же спохватилась, а Петрова что же – не человек? Размышляла, не было ли в её словах о соседке невольной зависти, корила себя за то, что не сдержалась. В общем, на кухне было тесновато от мыслей Марианны Сергеевны. Она опустила ресницы и глубоко подышала. Проверила, чтобы длинный вдох был “в живот”, а не “в грудь”, как у новичков дыхательных практик.
А ничего такого она не сказала. У Риты появился мужчина. Что тут неправда? Марианна Сергеевна томно поправила светлые волосы, слегка начёсанные, собранные на затылке в ладный валик. Как у Ренаты в фильме про самолёт. У соседки точно кто-то был. Этот горящий блуждающий взгляд, вдруг со слезами, не то от чувств, не то от ветра, срывающийся голос, нервный смех, красная помада уехала за контур – разве спутаешь. Ритуальные танцы вокруг члена. Марианна Сергеевна тонко улыбнулась, складывая магазинные пакеты аккуратными треугольниками, как учили в интернете. Сколько же проблем исчезло из её жизни вместе с либидо.
Она
